Концертный зал на Английской набережной

Концертный Зал на Английской набережной

(здание бывшей Англиканской церкви Иисуса Христа)

Английская набережная, 56
Галерная улица, 57

В 2016 году здание бывшей Англиканской церкви Иисуса Христа  было передано в оперативное управление Санкт-Петербургскому государственному музыкальному театру им. Ф. И. Шаляпина (театр «Мюзик-Холл») как динамично развивающемуся  музыкальному театру, которому подвластны все серьезные жанры. В настоящий момент в здании ведутся проектные работы. После завершения реконструкции здесь будет создано новое культурное пространство – Концертный зал классической музыки на Английской набережной. Планируется, что в новом концертном зале будут выступать симфонический оркестр «Северная Симфония» под руководством маэстро Фабио Мастранджело, Оперный хор театра под руководством заслуженной артистки России В.С.Копыловой-Панченко, а также другие музыкальные коллективы города и страны.

В апреле 2021 года Главгосэкспертиза России выдала положительное заключение по проекту реконструкции исторического здания бывшей Англиканской церкви Иисуса Христа в центре Петербурга, где планируется разместить Концертный зал театра.

Дом под №56 по Английской набережной расположен на участке, который когда-то Петр I отдал Б.П.Шереметьеву в постоянное владение. Первый фельдмаршал России Борис Петрович Шереметев происходил из старинного боярского рода. С 1681 года – тамбовский воевода, командовал войском, действовавшим против крымских татар. 

В 1685–1687 годах учувствовал в переговорах и заключении «вечного мира» с Речью Посполитой. После восхождения Петра I на престол стал его сподвижником. Во время Азовских походов командовал войском на Днепре. В последующие годы выполнял важные дипломатические поручения в Польше, Австрии, Италии и на острове Мальта. Во время Северной войны проявил себя как способный, но крайне осторожный военачальник. 

В 1701–1705 годах войска под командованием Шереметева одержали ряд побед над шведами. В 1705 году за подавление бунта в Астрахани был щедро награжден Петром I.  В знаменитой Полтавской битве командовал русской армией. В 1710 году взял Ригу; в следующем, 1711-м, возглавил армию в неудачном Прутском походе. Вместе с вице-канцлером бароном П.П. Шафировым был послан к туркам для заключения мира, спасшего армию и Петра I. 

Одобряя политику Петра, Шереметев в то же время во многом оставался верен старым традициям. Его не страшил даже гнев царя. Как писали современники, «разуму его претило всякое искательство, всякое преклонение перед чужими образами в силу того лишь, что это были образы иноземные». Не случайно в поэме А.С. Пушкина «Полтава» есть такие строки:

За ним вослед неслись толпой
Сии птенцы гнезда Петрова  —
В пременах жребия земного,
В трудах державства и войны
Его товарищи, сыны: 
И Шереметев благородный,
И Брюс, и Боур, и Репнин,
И, счастья баловень безродный,
Полудержавный властелин.

Шереметев не унизился до роли палача царевича Алексея. Более чем из ста тридцати человек, принимавших участие в судьбе царевича, мужество не подписать смертный приговор, кроме Б.П. Шереметева, нашли в себе лишь М.М. Голицын и А.И. Репнин. Именно за чувство собственного достоинства и независимость суждений его уважали современники.

Петр I ценил своего фельдмаршала. Когда Борис Петрович умер, царь приказал перевезти его останки в Петербург: «… гроб с прахом Шереметева из Москвы торжественно, с музыкой, сопровождали два полка, следовавшие пешком в течение шести недель. По прибытии в северную столицу тело славного фельдмаршала было погребено в Лазаревской церкви Александро-Невской лавры».

После смерти фельдмаршала в 1719 году участок переписали на его среднего сына, Петра, которому в ту пору исполнилось всего лишь шесть лет.

Петру Борисовичу, как и его отцу, была уготована военная карьера. Его определили в Преображенский полк, но больших способностей на этом поприще он не проявил…

Дела служебные мало занимали князя; обладая ста сорока тысячами душ, он мог себе позволить жить в собственное удовольствие. Петр Борисович слыл любителем и знатоком искусств, владел  семьей известных крепостных художников Аргуновых и знаменитым крепостным театром. 

Был страстным коллекционером. Он собрал и издал бумаги своего отца. 

В музее Государственного академического института живописи, ваяния и архитектуры им. И.Е. Репина в Санкт-Петербурге хранится книга в красном кожаном переплете с гербами и тиснением золотом, изданная в единственном экземпляре, - «Письма Петра Великого, писанные к генерал-фельдмаршалу, тайном советнику, мальтийскому, с. апостола Андрея, Белого Орла и прусского ордена кавалеру, графу Борису Петровичу Шереметеву, по большой части собственною государевою рукою, а иные с подлинников...

Правда следует отметить, что ни увлечения, ни некоторые чудачества князя не мешали ему быть расчетливым и дельным хозяином. Он мог поразить гостей своей щедростью на празднестве, устроенном в честь императрицы Екатерины, но при том он же просчитывал каждый рубль, затевая строительные работы в своем особняке на Фонтанке…

Но все это в будущем, а в 1720-х годах Петр Борисович был еще ребенком. Записанный на его имя дом на Английской набережной сдавался тогда внаем английский купцам.

В 1718 году Английское торговое общество переместилось из Москвы и Петербург, а через год англичане-протестанты пригласили для богослужения пастора Томаса Конфетта. В 1723 году они образовали общину и наняли дом на набережной, приспособив его под церковь.

Сведения о существующей на этом участке церкви мы встречаем в реестре домов 1738 года, где сказано: «… двор Петра Борисовича, сына Шереметева, а в нем стоят Вульф и Шифнер <…> на правой стороне погреб да конюшни, на левой стороне две избы с сенями». Можно предположить, что «две избы» занимали некие Вульф и Шифнер, а в доме на набережной как раз и находилась церковь. Судя по рисунку из коллекции Берхгольца, это трехэтажное здание, одно из самых больших и нарядных на набережной. 

В 1753 году оно было продано Петром Борисовичем английскому консулу и перешло в собственность его и фактории. Первая официальная служба состоялась здесь 6 марта 1754 года.

Но повседневные неофициальные службы проводились здесь и ранее. Так, в известном труде И.Г. Георги «Описание российско-императорского столичного города Санкт-Петербурга и достопримечательностей в окрестностях оного, с планом», изданном во второй половине XVIII века, сказано: «Англинский Реформаторский приход состоит с 1719 года и имеет домовую церковь на галерном дворе. В оной крестят ежегодно до 330 младенцев и бывает до 100 человек причастников».

Из переписи за 1798 год известно, что главную часть церкви составлял огромный зал, хорошо освещенный благодаря двум рядам окон. В высоту он занимал не только второй, но и третий этаж.
Перед резным алтарем из красного дерева находились четыре колонны, кафедра и ведущая к ней лестница, тоже из красного дерева, с художественной резьбой. Имелись места для священников, регента; напротив кафедры – для английского посланника со свитой. В зале стоял орган.

В конце правления Екатерины II, в XVIII веке довольно часто место посланника в Английской церкви занимал американец, вице-консул США Ф.Дейны, при котором в качестве секретаря находился будущий шестой президент Америки Джон Куинси Адамс (1767 – 1848). В то время Адамсу было всего 14 лет. Но дипломатическая карьера его началась еще раньше, когда мальчику исполнилось 11 лет. Тогда его отец, Джон Адамс (1735 – 1826), взял сына в качестве своего секретаря в Европу, где мальчик пошел азы дипломатической службы. Старший Адамс впоследствии стал вторым Президентом США, а его сын – шестым. Оба президента и в настоящее время пользуются в Америке большим уважением.

Впервые Джон Куинси Адамс прибыл в Петербург в 1781 году. Архитектура молодой российской столицы произвела на него сильное впечатление, но вместе с тем, несмотря на свой возраст, он увидел и бескультурье и недостатки в жизни простых горожан: «Петербург – самый прекрасный город, который мне когда-либо приходилось видеть, – писал он отцу в Америку, – он далеко превосходит Париж как по ширине улиц, так и по изяществу частных зданий, которые большей частью построены из кирпича и оштукатурены в подражание каменной кладке… Впрочем, городская полиция никуда не годится: почти каждую ночь совершаются ограбления и убийства».

Вторично Джон Куинси Адамс вновь оказался в столице России в правление императора Александра I. Теперь уже в качестве официального посланника Америки. В 1809 году  он вручил императору Александру I верительную грамоту, ставшую началом официальных дипломатических отношений между Россией и США. Основатель и директор Русско-Американского культурного центра в Бостоне, Маргарет Колеман любезно предоставила текст этого документа, подписанного Президентом США Джоном Мэдисоном, равно как и все другие материалы об Адамсах, приведенные в книге. Вот отрывок из текста этого исторического послания: 

«Вашингтон. 28 июня (10 июля) 1809 г.
Великий добрый друг и Император!
Желая способствовать развитию полезных связей и доброго взаимопонимания между подданными Вашего Величества и гражданами Соединенных Штатов Америки и в особенности дружбы с Вами, Ваше Величество, я назначил по совету Сената одного из наших выдающихся граждан, Джона Куинси Адамса, полномочным министром Соединенных Штатов…».

У Адамса сложились прекрасные отношения с российским императором и его окружением. И не случайно, когда умер Александр I, именно Адамсу (уже не послу!) был отправлен альбом с подробностями царских похорон.  Этот альбом до сих пор хранится в доме-музее Адамсов в Куинсе. В Петербурге Адамс жил со своей семьей. Ему нравилось его окружение. Он работал легко и с удовольствием. Вот что он писал брату в Америку 28 июня (10 июля) 1811 года: «С тех пор как мы здесь поселились, сюда без конца приезжают американцы, мы живем в окружении соотечественников и чувствуем себя почти так же, как если бы были дома…».

В эти годы в Петербурге у Адамсов родилась дочь, получившая по матери имя Луиза-Екатерина. Родители счастливы. Но, спустя тринадцать месяцев девочка умирает. М. Колеман, работавшая в лондонском архиве, нашла выписку об отпевании девочки в англиканской церкви на Английской набережной.

Луизу-Екатерину похоронили на лютеранском кладбище, размещавшемся на Васильевском острове. В день смерти дочери будущий шестой президент Америки записал в своем дневнике: «The Lord gave, and the Lord hath taken away» («Бог дал, Бог взял»). Он хотел выглядеть мужественным, но это плохо ему удавалось…

Маргарет Колеман поставила перед собой задачу во что бы то ни стало найти могилу дочери Адамса. С этой целью она работает в архивах, часто приезжает в Петербург, пытается найти любую зацепку для установления места захоронения.

Но вернемся к церкви. Службы проходили в этом помещении более полувека. К 182-м годам английская община в Петербурге насчитывала уже около 2700 человек. Естественно, что здание требовало реконструкции. Поэтому было принято решение о строительстве новой англиканской церкви на месте прежней. Оно началось в 1815 году. 

Для возведения нового здания был привлечен Джакомо Кваренги. «Английская церковь, - писал И.Э. Грабарь, - была самой последней постройкой, исполненной мастером. Она теперь значительно испорчена уже позднейшими переделками и пристройками, исказившими особенно ее чудный двор, со строгими дорическими воротами и такими же строгими по обработке стенами заднего фасада…» в Центральном государственном историческом архиве Санкт-Петербурга сохранились чертежи фасадов созданного Дж. Кваренги здания. Глядя на них, легко убедиться, что все строения на участке выдержаны в стиле классицизма. Они представляли единый ансамбль, завершающийся со стороны Галерной улицы каменным забором с воротами, декорированными колоннами.

Торжественный вид придал Дж. Кваренги двухсветному церковному залу, расположенному на втором этаже здания. Зал, как и ранее, поражал своими размерами, занимая фактически весь объем главного корпуса, вытянутого вдоль набережной. Он имел прямоугольную форму и прекрасно освещался через два ряда окон, выходивших на Неву и во двор. В то время в нем находились алтарь, кафедра, хоры с органом. Как и принято в протестантских храмах, на стенах  не было живописи. Единственным их украшением являлась картина «Снятие с креста» - копия с полотна П. Рубенса, ныне хранящегося в Эрмитаже. В первом этаже располагались квартиры священнослужителей.

Со стороны набережной здание выглядело трехэтажным. Фасад его декорировали шесть колонн, объединявшие окна второго и третьего этажей, и три статуи на фронтоне – «Вера», «Надежда», «Любовь». По центру здания на постаментах были установлены скульптуры львов, олицетворявшие силу и власть.

За постройку церкви английская колония преподнесла архитектору крупное денежное вознаграждение и вазу с выгравированной датой окончания работ – «1816 год».

Позднее по проекту сына Дж. Кваренги в некогда обширном дворе церковного здания был выстроен небольшой храм-часовня.

Церковь, созданная Дж. Кваренги, просуществовала, как и предыдущее здание, без ремонта более пятидесяти лет; неудивительно, что она обветшала. Обновления требовал не только дом, но и дворовые постройки. Для этого пригласили гражданского инженера Федора Карловича Болтенгагена. Проект реконструкции здания, созданный им, был утвержден в июле 1876 года. Сегодняшний вид дома точно соответствует чертежам. 

Ф.К. Болтенгаген сохранил общий замысел Дж. Кваренги. По-прежнему украшает здание со стороны Английской набережной портик из шести колонн коринфского ордера, завершающийся фронтоном. Только вместо трехэтажного дом стал двухэтажным. Архитектор убрал верхние окна двухсветного зала, значительно увеличил по высоте окна второго этажа и установил в них витражи. Были произведены изменения и в лепной декорировке фасада: первый и второй этажи обработаны рустом, плоскость стены над окнами второго этажа декорирована филёнками.

Существенно изменился и вид участка со стороны Галерной улицы: исчез забор с воротами, появился жилой трехэтажный дом с центральной въездной аркой.

Обновился и церковный зал. Стены его по всей длине (с двух сторон) украсили пилястры. По ширине зала (также с двух сторон) были установлены симметрично друг другу колонны коринфского ордера. Между колонн находился и орган, помещенный в нишу по центру стены с окнами во двор.

Оформление церковного зала было весьма необычным для культовых помещений вообще, а тем более для англиканской церкви. Живописью покрыты нижняя часть пилястр и колонн,  потолок и верхняя часть стен. Пилястры и колонны расписаны цветами, листьями лавра, калл и плодами шиповника, граната, крестоцвета, боярышника, яблонь и прочими. Ближайшие к алтарю пилястры «увиты» живописной виноградной лозой, а колонны – колосьями пшеницы. Возможно, здесь совокупностью растений представлена не только вечная мечта о плодородии, но и образ райского сада. Плоды символизируют изобилие. В то же время многие из них имеют более сложную символику. Так, например, в христианской религии виноградной лозой представлен духовный плод. Символика граната обогащена и одухотворена ссылками на богатство благодати Божией и любви небесной. Красный сок граната – символ крови мучеников, а собранный под одной кожицей многосемянник – символ объединенных церковной общностью людей…

Живопись плафона также изобилует христианской символикой. Своеобразным фризом здесь служили тексты из Священного Писания.

Переделка окон церковного зала, выходящих на Неву, была связана с приобретением замечательных витражей, привезенных из Англии. Витражи имеют прямоугольную форму и воспроизводят образы двенадцати апостолов и английских святых. В центре каждой композиции находится изображение святого или святой, заключенное в раму с полуциркульным верхом из прозрачного стекла, покрытую золотистым цветочным узором. Два угла над ней заполняет стилизованный растительный орнамент. Вверху каждого витража помещено изображение шестикрылого серафима (или херувима). Цветовая гамма главных фигур витража классическая – красный, синий, желтый.

Спустя двадцать лет на алтарной стене между двух колонн появилась мозаика «Христос Вседержитель». Это мозаичное панно было заключено в темную дубовую раму работы мастеров XIX  века. С дух сторон от него, на той же стене, в неглубоких нишах расположились два панно меньших размеров – «Благовещение» и «Рождество Христово». Четвертое панно – «Жены-мироносицы» - было помещено на другой (продольной) стене, той, где стоял встроенный орган, но ближе к стене алтарной, со стороны мозаики «Рождество Христово».

Все панно были выполнены в технике римской мозаики. Три из них, вероятно, работы английских мастеров; «Жены-мироносицы», скорее всего, принадлежит школе русского мастера А.А. Фролова. Это панно сохранилось до настоящего времени.

Стену, противоположную алтарной, еще и сегодня украшает упомянутая ранее копия с картины П. Рубенса «Снятие с креста». Под ней стоит купель – чаша со вставками из цветного и белого мрамора, которая закрывается сверху дубовой крышкой.

Почти одновременно с мозаикой ансамбль церковного зала дополнился подарками богатого прихожанина церкви А.Ф. Кларка и «приходом Чарльза Вудбина». Которые подарили церкви два уникальных витража с изображением покровителя Англии Святого Георгия и образом Святой Елизаветы, преподносящей хлеб детям. На витраже с образом Святого Георгия надпись по-английски: «Это окно по поводу юбилейного года британской королевы от члена британской фактории Александра Феликса Кларка». На витраже с образом Святой Елизаветы имеется надпись о том, что это дар прихода Чарльза Вудбина в память о рано умершей супруге. Эти витражи выполнены в едином стиле с уникальными мозаичными панно и представляют собой как будто живописные, но, тем не менее, настоящие стеклянные картины. Фигуры святых представлены на фоне «пышной архитектурной декорации. Завершены композиции полуциркульной аркой с живописным гротескным орнаментом, повторяющим орнамент окон с апостолами». Для установки этих витражей были пробиты оконные проемы с южной стороны церковного зала между мозаикой «Жены-мироносицы» и органом. В результате зал получил оформление в духе историзма, где смешаны элементы позднего викторианского стиля конца XIX века с нарождающимся модерном. «Атрибуция витражей, - пишет Т.Шульгина, - была сопряжена с большими затруднениями, так как они не имеют ни подписи автора, ни клейма фирмы. Архив церкви Иисуса Христа был вывезен из России сразу после революции. В результате длительных поисков удалось все же установить, что этот ансамбль – единственный в России образец английского витражного искусства конца XIX века – изготовила фирма «Heaton, Butler and Bayhe»*.

*(Фирма была учреждена в 1860 году художником по имени Clement Heaton (1824 – 1882), сыном священника, получившего уроки мастерства у Виллиама Халланда, владельца одного из первых виражных ателье в Англии. Общество «Heaton» было замечательно организовано, производило сотни витражей и являлось наиболее процветающим в этой области. За годы своего существования ( 1860-1920) оно работало во всех жанрах и стилях – от прерафаэлизма до арт нуово. Окна для англиканских церквей, исполненные фирмой, можно и сейчас увидеть в различных странах мира – от Бразилии до Дании и от Канады до Японии. Работы этой фирмы отмечены призами и медалями на всемирных выставках в 1876, 1879, 1900 годах. Самый талантливый художник общества  Роберт Тюрнхилл Байе выполнял главным образом церковные заказы. В его творчестве отразилось влияние средневековых мастеров витража и живописи прерафаэлизма (Д.Г Россетти и др.)  по всей вероятности Р.Байе и являлся автором данных витражей англиканской церкви).

Учитывая огромную художественную и историческую ценность витражей, Комитет ГИОП в 1997 году принял решение об их немедленной реставрации. Эти работы превосходно выполнили художники-реставраторы С.Хвалов и В.Лебедева.

В конце XIX века на стенах церковного зала стали появляться металлические гравированные пластины, увековечивающие память о наиболее заслуженны или влиятельных прихожанах. Приведем здесь тексты двух из них:

«Вечной памяти Уильяма Генри Уишоу, скончавшегося 20 февраля 1906 г. в возрасте 54 лет. Эта мемориальная плита была воздвигнута в знак глубокого уважения и признательности английским заводом, казначеем которого он был на день своей кончины. Упокой, Господи, его душу в свете лица Твоего, и да уйдут его горести и печали навсегда».

«Вечной памяти Чарльза Спенсера Гринвея, единственного сына капитана Чарльза Гринвея (Дорсетширский полк), родившегося в г.Дарвине, графство Ланкашир, исполнявшего обязанности атташе в английском посольстве в Петрограде в 1914-1916 гг. Родился 10 августа 1891 г. Умер  6 мая 1916 года. Ибо Господь отметил его и счел его достойным Себя. Покойся с миром».

Роспись и мозаика церковного зала бывшей англиканской церкви прекрасно сохранились. Витражи отреставрированы и хранятся в специальных витринах-контейнерах. Купель XIX века, как уже говорилось, находится в помещении церкви.

Исключительный интерес представляет церковный орган. Он изготовлен в 1877 году  (самый ранний из больших органов в Петербурге) всемирно известной фирмой «Бриндли энд Фостер» (Brindley & Foster) в городе Шеффилде. Во второй половине XIX века эта фирма, соперничая с известными фирмами Англии и Германии, создала органный механизм, который по звучанию и конструкции превосходил все существовавшие тогда в Европе. Современники называли его звучание «сверкающе-огненным». Этот орган, выполненный в романтическом духе, в футляре из темного дуба, с ручным качанием, тремя клавиатурами на  двадцать три голоса, был подарен церкви в Санкт-Петербурге и установлен архитектором Болтенгагеном.

Органы фирмы «Бриндли энд Фостер»  пользовались мировой славой. Достаточно сказать, что они имеются в Америке, Африке, Азии, не говоря уже о странах Европы. В России было все два таких инструмента: в Москве и Петербурге. Московский не сохранился. Поэтому орган англиканской церкви особенно ценен. «Промолчав» семьдесят лет, он теперь вышел из строя и требует реставрации.

В 2000 году должна была начаться капитальная реставрация этого уникального памятника архитектуры. Но до сегодняшнего дня он закрыт и находится в состоянии ремонта.